Завтра воскресенье. Мы с бабушкой идём в церковь. Молимся перед иконою Божией Матери. Моя молитва короткая: «Господи, помилуй». Бабушка молится долго. Мне приблизительно 5 лет. Я понимаю, что надо подготовиться.
... Я одета в лучшую одежду, вымыта, причёсана. А главное то, что вела себя достойно. Ведь мне предстоит причаститься.
В церкви. Как здесь всё красиво и хорошо! И запах особенный, как нигде. А пение завораживает – поют молитвы. Мне тоже хочется петь и я пою: «Очи наши…». Бабушка просит петь потише. А у меня получается громко. Но люди, стоящие рядом, смотрят на меня с одобрением. Значит, всё хорошо. А бабушка после службы говорит: «Катя, неправильно поёшь. Надо петь не «Очи наши», а «Отче наш». Я думаю, что потом научусь. Дома папа говорит: «В церкви не пой, там без тебя споют». А я пою только тогда, когда все в зале поют, и с папой не согласна. А батюшка очень хороший, он немножко улыбается, когда меня причащает и даёт мне «просвирочку», он меня любит. В церкви меня все любят.
Мне 7 лет. Я школьница. Учительница Ольга Сергеевна всё знает, а я – ничего. Она говорит, что в школу надо ходить чисто одетой, с чистыми руками и ушами. Ну, прямо как в церковь. В школе очень интересно, я учусь читать, писать. Теперь я октябрёнок. Октябрята – дружные ребята. Я со всеми дружу, у меня много друзей. Мне очень нравится октябрятская звёздочка. А мой крестик теперь висит над кроваткой. Бабушка говорит, что так надо. Она знает, как надо.
Пасха. Мама говорит, что нельзя ложиться спать до 12 часов ночи, пока в церкви не запоют «Христос Воскрес!». Я стараюсь не спать. Но утром вижу на столе красивые яйца разных цветов. Мама говорит: «Вот ты заснула, а в 12 ночи с неба падали красивые яйца, я ходила и собирала. Были ещё красивее, но ты спала». Я жалею, что уснула.
Я в 5 классе. Меня приняли в пионеры. Учительница говорит: «Боженьки нет». Дома у мамы спрашиваю: «Что мне сказать?». А она отвечает: «Не выступай, без тебя все разберутся». Я «не выступаю», просто молчу. В 7 классе усиленно готовлюсь к вступлению в комсомол. Мне нравится комсомольский Устав. Меня приняли. А в 9 классе я ездила на комсомольские конференции в г. Невьянск. Сохранила даже мандат делегата конференции. Теперь я «всё понимаю». Дедушку и дядю Гришу забрали, потому что они не понимали «линию партии и правительства», на что мама мне сказала: «Катя, да когда же ты поумнеешь». И я «умнею», лишнего «не болтаю». Учусь хорошо. В выпускном 10 классе Олимпиада Евгеньевна Тумакова мне говорит, что с 1 сентября меня назначат учительницей немецкого языка, если поступлю в институт иностранных языков в Свердловске. Я поступила и с 1 сентября стала учителем иностранного языка. Преподавала немецкий язык в школе, а днём училась в институте. В вечерней школе работала 2 выходных дня.
Моя семья ссыльная, жили в ссылке в Невьянском районе Свердловской области. Уральцы – народ в основном религиозный и очень одобряли то, что я, молодая учительница, всегда была в церкви на службах. Это поднимало мой авторитет.
После института я приехала в Сланцы к своей семье. Семья тогда уже была реабилитирована и снята из-под надзора, так как отец пришёл с фронта кавалером ордена Красной Звезды. Он был дважды ранен и остался без ноги. В Сланцах поинтересовалась, действуют ли храмы. Все церкви в то время были закрыты, за исключением церкви в Больших Полях. Эта деревянная церковь находилась в лесу, туда я и стала ездить. Служил там о. Игорь, потом о. Владимир. Церковь требовала ремонта. Через друзей я познакомилась с семьёй Жукотанских, которые выделили средства для церкви. Их оказалось недостаточно, и я обратилась к первому секретарю Кингисеппского ГК КПСС Мазурову Виктору Михайловичу, который был моим хорошим знакомым. Он познакомил меня со сланцевским предпринимателем Петросяном и попросил его выполнить мою просьбу. Петросян выделил огромную сумму средств для храма в Больших Полях, храм был отремонтирован. Там я постоянно была на службах.
В 1964 году умерла мама. Я хотела похоронить её по-христиански – отпеть в церкви. Но до церкви машины нигде не давали. До кладбища – пожалуйста, а до церкви – нет. Начальником шахты был очень авторитетный в городе коммунист – Ладинский Пётр Петрович. Он выслушал меня, предостерёг о возможных неприятностях, так как я была учительницей, но проникся моим горем и сказал: «Ладно, будет Вам дана грузовая машина в «Ваше распоряжение» – так будет написано в путёвке. Распоряжайтесь». Пётр Петрович встал из-за стола, проводил меня до двери и сказал: «Мои соболезнования. Будьте осторожны». Я никогда не забуду это красивое серьёзное лицо, эти слова Петра Петровича. Впоследствии я познакомилась с его семьёй. Его дочь Вера живёт сейчас в Сланцах. Прочитав мою публикацию, я думаю, она будет гордиться отцом. В церкви прошло отпевание под руководством батюшки Игоря. Были зажжены все свечи, пели певчие, читали молитвы.
Учителя-коллеги ожидали каких-то неприятностей и мне сочувствовали. Но всё обошлось. Я продолжала работать, и никаких неприятностей у меня не произошло. А в моей голове долго звучало пение «Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас». Да, Господь меня помиловал. Навсегда запомнилось отпевание. И я не могла позволить себе пропустить хоть одну службу в храме, которая дарила замечательное чувство соединения с Господом. В народе говорили, что наказывают за религиозную веру. Я этого не испытала. Господь меня миловал.
Разрешили открыть церковь в Сижно. Я, конечно, пошла туда. Надо было видеть, во что был превращён этот прекрасный храм. Он был полуразрушен. В Ленинграде жил крупный предприниматель Егоров Константин Анатольевич. В прошлом я помогла ему с французским языком, когда он учился в институте. Знала его маму – она была заведующей детским садом в Сланцах. Константин Анатольевич выделил большую сумму денег на ремонт крыши, пола, печей, на асфальт для устройства подъезда к храму. Внутри не было даже алтаря. Мы пели, стоя на деревянном настиле. Но люди пошли в храм, и он начал действовать. Я там просто пела. Регентом была Валентина, потом Мария. А в годы служения батюшки Сергия регентом была я. Как я радовалась тому, что, живя в Лучках, посещаю храм Архангела Михаила.
Теперь, когда мне 88 лет, кажется, должна понимать, что никому не нужна. Но я уверена, что Господу Богу было угодно за что-то меня наградить. И Господь послал мне батюшку Дионисия, прекрасного священника, очень интересного человека, замечательного собеседника. В свои 50 лет он может находить точки соприкосновения с довольно пожилым человеком. Для меня это дорогого стоит. Я не так давно знаю батюшку Дионисия, но до него была очень хорошо знакома с батюшкой Сергием, а в молодости с отцом Олегом, о которых у меня остались самые хорошие впечатления. Сейчас со мной не так-то легко общаться. Но батюшка Дионисий проявляет ко мне благосклонность. Значит, и его Господь помилует. Я всегда, сколько себя помню, была связана с церковью. Это мне помогало жить, давало заряд бодрости, вселяло веру в успех всех дел и начинаний. В жизни я состоялась, достигла того, чего хотела. Я очень любила заниматься иностранными языками и стала специалистом-филологом, преподавателем иностранных языков. Открыла частную школу иностранных языков и была предпринимателем, хозяйкой этой школы. Постоянно посещала службы в храме Архангела Михаила и была там регентом. У меня в этом храме был большой хор. Прихожане говорили: «Были на службе у Екатерины и Сергия». Многие прихожане звали меня не Екатериной, а матушкой. Всем этим я обязана Господу Иисусу Христу и Пресвятой Богородице и ежедневно произношу им благодарственные молитвы. А в мыслях у меня постоянно звучит та молитва, которую всегда произносила ещё в дошкольном возрасте: «Господи, помилуй».
Господи, помилуй!
Екатерина.
